Сегодня яPспал хорошо, аPвчера была трудная ночь. ЯPвыпил две дозы обезболивающего, но долго был не вPладах со сном. Только кPутру заснул, иPначался сон удивительный. Накануне яPфильм оPгражданской войне смотрел, где было сказано, что вPте годы вPРоссии погибло 15Pмиллионов. Так вот, во сне яPсPкем-то ходил, иPэтот кто-то мне показывал погибших людей. Их было просто несметное число. ИPв конце концов после этого путешествия выхожу яPна большое светлое пространство иPспрашиваю: аPчто там дальше? АPтуда, говорит, отправляются все мертвые.
Сейчас яPбольше, чем когда-либо, занимаюсь своим здоровьем: хочу выполнить обещание, которое дал своим друзьям,P пригласить на 90-летие. Это, конечно, нахальство, но яPдумаю, так иPнадо действоватьP ставить задачи, которые мобилизуют.
В старости трудно удержать слезы.
Я часто Раису разыгрывал. Как-то сказал: «Ты меня не выводи из себя». Вздохнул иPдобавил: «Потому что стоит мне один раз поднять руку иPопустить, один раз ударитьP иPвсе, второй удар не потребуется». АPона говорит: «Ты сPума сошел. Ты что, собираешься меня бить?»
Мы сPРаисой прожили сорок шесть лет, иPсорок из них ходили сPней на прогулку каждый деньP где бы ни оказались. ВPлюбую погоду, вPметель, вPснег иPв дождь, но Раиса особенно любила метель. ЯPговорил: «Послушай, метель же». АPона: «Нет, пойдем». ИPшли. ШлиP иPя привык кPметелям. Раиса умерла, иPя перестал гулять.
В одной из телевизионных передач Владимир Познер спросил меня: «А вот если бы все-таки была такая возможностьP предложили вам связаться по телефону сPтеми, кого уже нет,P сPкем бы вы хотели поговорить?» ЯPотвечаю: «Думаю, что касается Горбачева, всем ясноP сPженой».
Жизнь идет, аPлюди уходят.
С отцом после войны яPпять лет работал на комбайне. ВPэто время мы очень сблизились. УPнас было много разговоров, яPего оPмногом расспрашивалP мы стали мужчинами, уPкоторых есть какие-то свои отношения. Самое серьезное замечание, которое отец мне когда-либо делал, он передал через мать. ЯPуже был восемнадцатилетним, и он так ей сказал: «Скажи Михаилу, что он слишком поздно приходит сPгулянок. Пусть пораньше возвращается».
Не люблю тех, кому все равно, где повеселиться, что подловить и кого подловить. ЯPиз другой группы людей.
У кого нет чувства малой родины, тот не стоит ничего.
Я уже пять лет не был вPПривольном (село вPСтавропольском крае, родина Горбачева.P Esquire), аPна днях принял решение: обязательно поедуP вPсентябре или вPоктябре. Это самые прекрасные месяцы: на полях все убрано, иPтолько слышен рокот тракторов, поднимающих зябь, летят птицы перелетные. ИPтак все иPидетP одно за другим.
И дед мой Андрей, иPдругой дед Пантелей были крестьянами-бедняками. Советская власть дала им землю, иPчерез какие-то десять лет они стали середняками. Дед Пантелей любил повторять: «Нас спасла советская власть, она дала нам землю. Остальное на земле мы сами сделали».
Закрою сейчас глаза, иPпшеница передо мной, моря пшеницы. Особенно вPиюне месяце, когда растет она, колосится, наливается, иPтам свои дела творят перепелки.
У меня всегда судороги вPавгустовские ночиP еще сPтех пор, какPмальчишкой на комбайне работал.
В 1935 году яPочень серьезно заболел. Называлось это простоP болезнь. Меня душило. Поставили свечку около кроватки, плакали иPничего не могли сделать. Деревня, 1935 годP чего там? ИPвот одна женщина зашла иPговорит: вы хорошего меда найдите, поставьте ему стакан, пусть выпьет. ИPя помню: вот комната, здесь окно, аPна подоконник поставили чайничек голубойP даже не голубой, аPсиний-синийP сPмедом. Взял этот чайник иPвыпил. Выпил иPуронил крышку, аPзвук ее до сих пор уPменя вPголове стоит, даже сейчас.
Мое самое первое воспоминаниеP это голод. ВP1933-м мне было два сPлишним года, иPя помню, что дед мой Андрей, отец отца, ловил лягушек вPнашей речушке небольшой иPварил их вPкотле. Помню, что они переворачивались белым брюшком, когда сваривались. Но яPне помню, ел яPтогда их или нет. Это потом уже, во Франции, во время прогулки на катере вPцентре Парижа под песни оPПариже, мы вместе сPРаисой ели лягушачьи лапки.
Как только тебя спрашивают оPмудрости, ты сразу думаешь: ну, наверное, яPуже доживаю последние вPжизни дни.
Записали Михаил Казиник, Дмитрий Голубовский.Фотограф Мартин Шоллер.
Бывший президент СССР, 81 год, Москва
Правила жизни Михаила Горбачева Журнал Esquire
Комментариев нет:
Отправить комментарий